мой ход
Начав читать приведенный в море текст, да что там, прочитав 70% текста, я думала, что это сожаление женщины о том, что жизнь ее дочери превратится в ад. Она так красочно расписывает подобные ужасы в своей же жизни, а потом говорит... давай, доча, делай как я! Я фшоке, т.к. думала, она начнет ее отговаривать...
читать дальшеБЫТЬ МАМОЙ
Мы сидели за ланчем, когда моя дочь как бы между делом упомянула, что она и ее муж подумывают о том, чтобы "завести полноценную семью".
-- Мы тут проводим опрос общественного мнения, -- сказала она в шутку. -- Как думаешь, может, мне стоит обзавестись ребенком?
-- Это изменит твою жизнь, -- сказала я, стараясь ничем не выдавать своих эмоций.
-- Я знаю, -- отозвалась она. -- И в выходные не поспишь, и в отпуск толком не съездишь.
Но это было совсем не то, что я имела в виду. Я смотрела на мою дочь, пытаясь почетче сформулировать свои слова. Я хотела, чтобы она поняла то, чему ее не научат ни на каких дородовых курсах.
Мне хотелось сказать ей, что физические раны от родов заживут очень быстро, но материнство даст ей такую кровоточащую эмоциональную рану, которая никогда не затянется. Мне хотелось предупредить ее, что впредь она уже никогда не сможет читать газету без внутреннего вопроса: "А что, если бы это случилось с моим ребенком?" Что каждая авиакатастрофа, каждый пожар будет преследоавть ее. Что когда она будет смотреть на фотографии детей, умирающих с голода, она будет думать о том, что на свете нет ничего хуже смерти твоего ребенка.
Я смотрела на ее отманикюренные ноготки и стильный костюм и думала о том, что как бы изысканна она ни была, материнство опустит ее на примитивный уровень медведицы, защищающей своего медвежонка. Что встревоженный крик "Мама!" заставит ее бросить без сожаления все -- от суфле до самого лучшего хрустального бокала.
Мне казалось, что я должна предупредить ее, что сколько бы лет она не потратила на свою работу, ее карьера существенно пострадает после рождения ребенка. Она может нанять няню, но однажды она отправится на важнейшую деловую встречу, но думать она будет о сладком запахе детской головки. И ей потребуется вся ее сила воли, чтобы не сбежать домой просто ради того, чтобы выяснить, что с ее малышом все в порядке.
Я хотела, чтобы моя дочь знала, что каждодневные ерундовые проблемы уже никогда не будут для нее ерундой. Что желание пятилетнего мальчика пойти в мужской туалет в "Макдоналдсе" станет огромной дилеммой. Что там, среди гремящих подносов и вопящих детей, вопросы независимости и половой пренадлежности встанут на одну чашу весов, а страх, что там, в туалете, может оказаться насильник малолетних -- на другую.
Глядя на свою привлекательную дочь, я хотела сказать ей, что она может сбросить набранный при беременности вес, но она никогда не сможет сбросить с себя материнство и стать прежней. Что ее жизнь, такая важная для нее сейчас, уже не будет столь значимой после рождения ребенка. Что она забудет про себя в тот момент, когда надо будет спасти ее отпрыска, и что она научится надеятся на осуществление -- о нет! не своей мечты! -- мечты своих детей.
Я хотела, чтобы она знала, что шрам от кесарева сечения или растяжки будут для нее знаками чести. Что ее отношения с ее мужем изменятся и совсем не так, как она думает. Мне бы хотелось, чтобы она поняла, как сильно можно любить мужчину, который осторожно посыпает присыпкой твоего ребенка и который никогда не отказыается поиграть с ним.
Думаю, она узнает, что такое влюбиться заново по причине, которая сейчас покажется ей совсем неромантической. Я хотела, чтобы моя дочь могла почувствовать ту связь между всеми женщинами земли, которые пытались остановить войны, преступления и вождение в пьяном виде.
Я хотела описать моей дочери чувство восторга, которое переполняет мать, когда она видит, как ее ребенок учится ездить на велосипеде. Я хотела запечатлеть для нее смех малыша, впервые дотрагивающегося до мягкой шерстки щенка или котенка. Я хотела, чтобы она почувствовала радость настолько животрепещущую, что она может причинять боль.
Удивленный взгляд моей дочери дал мне понять, что у меня на глаза навернулись слезы.
-- Ты никогда не пожалеешь об этом, -- сказала я наконец. Потом я дотянулась через стол до нее, сжала ее руку и мысленно помолилась за нее, за себя и за всех смертных женщин, кто посвящает себя этому самому чудесному из призваний.
Поделитесь этой историей с мамой, которую вы знаете или со своими подругами, которые когда-нибудь будут мамами.
И пусть с вами всегда будут те, кого вы любите.
На белом свете не существует страсти без легкого привкуса безумия.
(с) Джин-Лу Тринтигнант
А вот здесь ответ, в котором девушка попыталась представить, о чем бы подумал ее папа, в смысле не отец девушки из 1й истории, а автора ответа. И это, я считаю, ближе к истине.
читать дальшеМы сидели за завтраком, когда моя дочь как бы между делом упомянула, что она и ее муж подумывают о том, чтобы "завести полноценную семью".
- Мы тут проводим опрос общественного мнения, - сказала она в шутку. - Как думаешь, может, мне стоит обзавестись ребенком?
Признаться честно, я решил, что дитя мое обкурилось чем-то вместе с мужем, но по наивности думает, что ее глюки - результат обдуманного выбора.
- Что значит - полноценную? - спросил я, стараясь ничем не выдавать своих эмоций. - Если у тебя, дитя кукурузное, есть чувство, что твоя семья неполноценна, то дело тут не в ребенке, а в том, что замуж ты выскочила непозволительно рано и не за того. И вообще, ты знаешь, что такое - родить?
- Знаю, - отозвалась она кромсая воблу. - И в выходные не поспишь, и в отпуск толком не съездишь.
Но это было совсем не то, что я имел в виду. Я смотрел на мою дочь, пытаясь понять, какая моча вдруг ударила ей в бошку, и почетче сформулировать свои слова. Я хотел, чтобы она поняла то, чему ее не научат ни на каких дородовых курсах.
Мне хотелось сказать ей, что физические раны от родов заживут очень быстро, а те из них, которые безвозвратно подорвут ее здоровье, она все равно будет умело скрывать от окружающих одеждой и актерским мастерством. Но материнство так торкнет ее по психике, что уже через несколько месяцев после родов я не смогу узнать свою любимую дочку в том существе, которым она станет. Мне захочется, чтобы она, как прежде, была моим ребенком, но будет поздно - она превратится в чью-то мать. Все, о чем она будет говорить и думать, завертится вокруг моего внука, и мне (и не только мне) там уже не будет места. Самым огромным ее страхом станет страх потерять свое дитя. А я свое дитя - то есть ее - потеряю в любом случае.
Я смотрел на ее наглую круглую физиономию с розовыми щеками и думал о том, что, пусть даже ей и далеко до утонченной леди, материнство опустит ее на еще более примитивный уровень. На уровень медведицы, защищающей своего медвежонка, не более. Что встревоженный крик "Мама!" заставит ее бросить без сожаления все - от самого лучшего хрустального бокала до умирающего в реанимации отца, от любимой работы до мужа, от своих детских увлечений до друзей.
Мне казалось, что я должен предупредить ее, что, сколько бы лет она ни потратила на свою работу, ее карьера существенно пострадает после рождения ребенка. Она может нанять няню, но однажды она отправится на важнейшую деловую встречу, но думать она будет о сладком запахе детской головки. И однажды, когда коллегам и начальству это надоест, ей просто дадут пинка под зад, и будут правы.
Я хотел, чтобы моя дочь знала, что каждодневные ерундовые проблемы уже никогда не будут для нее ерундой. Что желание пятилетнего мальчика пойти в мужской туалет в "Макдоналдсе" станет огромной дилеммой. Что там, среди гремящих подносов и вопящих детей, вопросы независимости и половой пренадлежности встанут на одну чашу весов, а страх, что там, в туалете, может оказаться насильник малолетних - на другую. И даже я, умный взрослый мужчина, не смогу донести до нее простую мысль, что у маньяков есть более спокойные места для своих маньячных дел, чем шумный переполненный ресторан "Макдоналдс".
Глядя на свою привлекательную дочь, я хотел сказать ей, что она может обожравшись всеми возможными таблетками и сделав липосакцию сбросить набранный при беременности вес, но она никогда не сможет сбросить с себя материнство и стать прежней. Что ее жизнь, такая важная для нее сейчас, уже не будет столь значимой после рождения ребенка. Что она забудет про себя в тот момент, когда надо будет спасти ее отпрыска, и что она научится надеятся на осуществление - о нет! не своей мечты! - мечты своих детей. А свою мечту - даже самую простую! Стать солдатом по контракту! - ей придется похоронить.
Я хотел, чтобы она знала, что шрам от кесарева сечения или растяжки будут для нее знаками чести, чего не скажешь о ее муже. Что ее отношения с ее мужем изменятся и совсем не так, как она думает. Ибо она-то, наивная, будет любить мужчину, который осторожно посыпает присыпкой ребенка и который никогда не отказыается поиграть с ним. А вот мужчина будет любить кого-нибудь совсем другого, не настолько повернутого на материнстве и без растяжек...
Думаю, она узнает, что такое влюбиться заново по причине, которая сейчас покажется ей совсем неромантической - по причине невозможности развода с грудным ребенком на руках. Я хотел, чтобы моя дочь могла почувствовать ту связь между всеми женщинами земли, которые пытались остановить войны, преступления, вождение в пьяном виде и уклонение от уплаты алиментов.
Я хотел описать моей дочери чувство восторга, которое переполняет мать, когда она видит, как ее ребенок учится ездить на велосипеде. Но откуда мне знать, что чувствуют при этом мастери, если я - отец? Я хотел запечатлеть для нее смех малыша, впервые дотрагивающегося до мягкой шерстки щенка или котенка. Но, собственно, любить щенят и котят можно в любом возрасте... Я хотел, чтобы она почувствовала радость настолько животрепещущую, что она может причинять боль. Но я никогда не испытывал радости такого рода.
Удивленный взгляд моей дочери дал мне понять, что у меня на глаза навернулись слезы.
- Катенька, ты все это серьезно? - сказал я, наконец. Потом я дотянулся через стол до нее, сжал ее руку и мысленно помолился за то, чтобы Господь вернул рассудок в эту неразумную кудрявую башку.
- Да нет, конечно, - хмыкнула она. - Я ж чайлдфри, папа, ты забыл? А опрос провести мне по работе велели - я ж мозговед, йопта.
Мне стало так хорошо, что я решил напиться.
Поделитесь этой историей с папой, которого вы знаете или со своими друзьями, которые когда-нибудь будут папами. Они вас поймут.
И пусть с вами всегда будут те, кого вы любите. В здравом уме и твердой памяти.
Источник тут.
читать дальшеБЫТЬ МАМОЙ
Мы сидели за ланчем, когда моя дочь как бы между делом упомянула, что она и ее муж подумывают о том, чтобы "завести полноценную семью".
-- Мы тут проводим опрос общественного мнения, -- сказала она в шутку. -- Как думаешь, может, мне стоит обзавестись ребенком?
-- Это изменит твою жизнь, -- сказала я, стараясь ничем не выдавать своих эмоций.
-- Я знаю, -- отозвалась она. -- И в выходные не поспишь, и в отпуск толком не съездишь.
Но это было совсем не то, что я имела в виду. Я смотрела на мою дочь, пытаясь почетче сформулировать свои слова. Я хотела, чтобы она поняла то, чему ее не научат ни на каких дородовых курсах.
Мне хотелось сказать ей, что физические раны от родов заживут очень быстро, но материнство даст ей такую кровоточащую эмоциональную рану, которая никогда не затянется. Мне хотелось предупредить ее, что впредь она уже никогда не сможет читать газету без внутреннего вопроса: "А что, если бы это случилось с моим ребенком?" Что каждая авиакатастрофа, каждый пожар будет преследоавть ее. Что когда она будет смотреть на фотографии детей, умирающих с голода, она будет думать о том, что на свете нет ничего хуже смерти твоего ребенка.
Я смотрела на ее отманикюренные ноготки и стильный костюм и думала о том, что как бы изысканна она ни была, материнство опустит ее на примитивный уровень медведицы, защищающей своего медвежонка. Что встревоженный крик "Мама!" заставит ее бросить без сожаления все -- от суфле до самого лучшего хрустального бокала.
Мне казалось, что я должна предупредить ее, что сколько бы лет она не потратила на свою работу, ее карьера существенно пострадает после рождения ребенка. Она может нанять няню, но однажды она отправится на важнейшую деловую встречу, но думать она будет о сладком запахе детской головки. И ей потребуется вся ее сила воли, чтобы не сбежать домой просто ради того, чтобы выяснить, что с ее малышом все в порядке.
Я хотела, чтобы моя дочь знала, что каждодневные ерундовые проблемы уже никогда не будут для нее ерундой. Что желание пятилетнего мальчика пойти в мужской туалет в "Макдоналдсе" станет огромной дилеммой. Что там, среди гремящих подносов и вопящих детей, вопросы независимости и половой пренадлежности встанут на одну чашу весов, а страх, что там, в туалете, может оказаться насильник малолетних -- на другую.
Глядя на свою привлекательную дочь, я хотела сказать ей, что она может сбросить набранный при беременности вес, но она никогда не сможет сбросить с себя материнство и стать прежней. Что ее жизнь, такая важная для нее сейчас, уже не будет столь значимой после рождения ребенка. Что она забудет про себя в тот момент, когда надо будет спасти ее отпрыска, и что она научится надеятся на осуществление -- о нет! не своей мечты! -- мечты своих детей.
Я хотела, чтобы она знала, что шрам от кесарева сечения или растяжки будут для нее знаками чести. Что ее отношения с ее мужем изменятся и совсем не так, как она думает. Мне бы хотелось, чтобы она поняла, как сильно можно любить мужчину, который осторожно посыпает присыпкой твоего ребенка и который никогда не отказыается поиграть с ним.
Думаю, она узнает, что такое влюбиться заново по причине, которая сейчас покажется ей совсем неромантической. Я хотела, чтобы моя дочь могла почувствовать ту связь между всеми женщинами земли, которые пытались остановить войны, преступления и вождение в пьяном виде.
Я хотела описать моей дочери чувство восторга, которое переполняет мать, когда она видит, как ее ребенок учится ездить на велосипеде. Я хотела запечатлеть для нее смех малыша, впервые дотрагивающегося до мягкой шерстки щенка или котенка. Я хотела, чтобы она почувствовала радость настолько животрепещущую, что она может причинять боль.
Удивленный взгляд моей дочери дал мне понять, что у меня на глаза навернулись слезы.
-- Ты никогда не пожалеешь об этом, -- сказала я наконец. Потом я дотянулась через стол до нее, сжала ее руку и мысленно помолилась за нее, за себя и за всех смертных женщин, кто посвящает себя этому самому чудесному из призваний.
Поделитесь этой историей с мамой, которую вы знаете или со своими подругами, которые когда-нибудь будут мамами.
И пусть с вами всегда будут те, кого вы любите.
На белом свете не существует страсти без легкого привкуса безумия.
(с) Джин-Лу Тринтигнант
А вот здесь ответ, в котором девушка попыталась представить, о чем бы подумал ее папа, в смысле не отец девушки из 1й истории, а автора ответа. И это, я считаю, ближе к истине.
читать дальшеМы сидели за завтраком, когда моя дочь как бы между делом упомянула, что она и ее муж подумывают о том, чтобы "завести полноценную семью".
- Мы тут проводим опрос общественного мнения, - сказала она в шутку. - Как думаешь, может, мне стоит обзавестись ребенком?
Признаться честно, я решил, что дитя мое обкурилось чем-то вместе с мужем, но по наивности думает, что ее глюки - результат обдуманного выбора.
- Что значит - полноценную? - спросил я, стараясь ничем не выдавать своих эмоций. - Если у тебя, дитя кукурузное, есть чувство, что твоя семья неполноценна, то дело тут не в ребенке, а в том, что замуж ты выскочила непозволительно рано и не за того. И вообще, ты знаешь, что такое - родить?
- Знаю, - отозвалась она кромсая воблу. - И в выходные не поспишь, и в отпуск толком не съездишь.
Но это было совсем не то, что я имел в виду. Я смотрел на мою дочь, пытаясь понять, какая моча вдруг ударила ей в бошку, и почетче сформулировать свои слова. Я хотел, чтобы она поняла то, чему ее не научат ни на каких дородовых курсах.
Мне хотелось сказать ей, что физические раны от родов заживут очень быстро, а те из них, которые безвозвратно подорвут ее здоровье, она все равно будет умело скрывать от окружающих одеждой и актерским мастерством. Но материнство так торкнет ее по психике, что уже через несколько месяцев после родов я не смогу узнать свою любимую дочку в том существе, которым она станет. Мне захочется, чтобы она, как прежде, была моим ребенком, но будет поздно - она превратится в чью-то мать. Все, о чем она будет говорить и думать, завертится вокруг моего внука, и мне (и не только мне) там уже не будет места. Самым огромным ее страхом станет страх потерять свое дитя. А я свое дитя - то есть ее - потеряю в любом случае.
Я смотрел на ее наглую круглую физиономию с розовыми щеками и думал о том, что, пусть даже ей и далеко до утонченной леди, материнство опустит ее на еще более примитивный уровень. На уровень медведицы, защищающей своего медвежонка, не более. Что встревоженный крик "Мама!" заставит ее бросить без сожаления все - от самого лучшего хрустального бокала до умирающего в реанимации отца, от любимой работы до мужа, от своих детских увлечений до друзей.
Мне казалось, что я должен предупредить ее, что, сколько бы лет она ни потратила на свою работу, ее карьера существенно пострадает после рождения ребенка. Она может нанять няню, но однажды она отправится на важнейшую деловую встречу, но думать она будет о сладком запахе детской головки. И однажды, когда коллегам и начальству это надоест, ей просто дадут пинка под зад, и будут правы.
Я хотел, чтобы моя дочь знала, что каждодневные ерундовые проблемы уже никогда не будут для нее ерундой. Что желание пятилетнего мальчика пойти в мужской туалет в "Макдоналдсе" станет огромной дилеммой. Что там, среди гремящих подносов и вопящих детей, вопросы независимости и половой пренадлежности встанут на одну чашу весов, а страх, что там, в туалете, может оказаться насильник малолетних - на другую. И даже я, умный взрослый мужчина, не смогу донести до нее простую мысль, что у маньяков есть более спокойные места для своих маньячных дел, чем шумный переполненный ресторан "Макдоналдс".
Глядя на свою привлекательную дочь, я хотел сказать ей, что она может обожравшись всеми возможными таблетками и сделав липосакцию сбросить набранный при беременности вес, но она никогда не сможет сбросить с себя материнство и стать прежней. Что ее жизнь, такая важная для нее сейчас, уже не будет столь значимой после рождения ребенка. Что она забудет про себя в тот момент, когда надо будет спасти ее отпрыска, и что она научится надеятся на осуществление - о нет! не своей мечты! - мечты своих детей. А свою мечту - даже самую простую! Стать солдатом по контракту! - ей придется похоронить.
Я хотел, чтобы она знала, что шрам от кесарева сечения или растяжки будут для нее знаками чести, чего не скажешь о ее муже. Что ее отношения с ее мужем изменятся и совсем не так, как она думает. Ибо она-то, наивная, будет любить мужчину, который осторожно посыпает присыпкой ребенка и который никогда не отказыается поиграть с ним. А вот мужчина будет любить кого-нибудь совсем другого, не настолько повернутого на материнстве и без растяжек...
Думаю, она узнает, что такое влюбиться заново по причине, которая сейчас покажется ей совсем неромантической - по причине невозможности развода с грудным ребенком на руках. Я хотел, чтобы моя дочь могла почувствовать ту связь между всеми женщинами земли, которые пытались остановить войны, преступления, вождение в пьяном виде и уклонение от уплаты алиментов.
Я хотел описать моей дочери чувство восторга, которое переполняет мать, когда она видит, как ее ребенок учится ездить на велосипеде. Но откуда мне знать, что чувствуют при этом мастери, если я - отец? Я хотел запечатлеть для нее смех малыша, впервые дотрагивающегося до мягкой шерстки щенка или котенка. Но, собственно, любить щенят и котят можно в любом возрасте... Я хотел, чтобы она почувствовала радость настолько животрепещущую, что она может причинять боль. Но я никогда не испытывал радости такого рода.
Удивленный взгляд моей дочери дал мне понять, что у меня на глаза навернулись слезы.
- Катенька, ты все это серьезно? - сказал я, наконец. Потом я дотянулся через стол до нее, сжал ее руку и мысленно помолился за то, чтобы Господь вернул рассудок в эту неразумную кудрявую башку.
- Да нет, конечно, - хмыкнула она. - Я ж чайлдфри, папа, ты забыл? А опрос провести мне по работе велели - я ж мозговед, йопта.
Мне стало так хорошо, что я решил напиться.
Поделитесь этой историей с папой, которого вы знаете или со своими друзьями, которые когда-нибудь будут папами. Они вас поймут.
И пусть с вами всегда будут те, кого вы любите. В здравом уме и твердой памяти.
Источник тут.
@настроение: пора заводить тег "ужоснах"
-
-
16.01.2009 в 13:30а ответ - вообще какое-то жлобство.
-
-
16.01.2009 в 13:53Зато больше на правду похоже.
Из моих близких на ад никто не жаловался, но и на счастье тоже, а к материнству принуждала лишь моя покойная мама, которая своих детей ни дня не воспитывала. Это о чем-то говорит. Может быть, о том, что у меня превратное представление об этих вещах, может о том, что я "не такая", а возможно о том, что другие люди не хотят признаваться в напрасно потраченной молодости.
растяжки и то бывают не у всех
Ну так! Всегда есть исключения.
-
-
16.01.2009 в 13:54которая на самом деле страшная вещь. Я и без этого параноик, куда еще-то?
-
-
16.01.2009 в 14:26-
-
16.01.2009 в 14:39